Федеральные власти и эксперты уже не раз говорили о том, что абсолютно недопустимо уголовное преследование честных предпринимателей с целью поднять показатели или, тем более, отнять бизнес. Ситуация меняется, но не все еще идет гладко. Как обеспечить гарантии российским и международным инвесторам, какие еще реформы требуются в правоохранительной системе и что даст миру создаваемый в Москве международный рейтинг тюрем – об этом мы поговорили с бывшим ростовским предпринимателем, членом Общественной наблюдательной комиссии Москвы по защите прав человека в местах принудительного содержания Александром Хуруджи.
Есть ли какие-то типовые схемы, по которым недобросовестные сотрудники правоохранительных органов фальсифицируют дела в отношении предпринимателей?
Александр Хуруджи: Схема всегда примерно одинаковая. Представьте, вы недобросовестный следователь и вам пришел “заказ” на то, чтобы помучить предпринимателя, заставить его продать актив, выбить его с какого-то рынка или просто ослабить, заставить платить. И вот вы приходите с материалом к прокурору. Тот имеет право запросить дополнительные документы и может увидеть “заказуху” сразу, но на практике он часто физически не в состоянии все оперативно перепроверить. На это и расчет: мол, прокурор, скорее всего, пропустит. Дело возбуждается по формальным основаниям, далее проводят обыски, в ходе которых находят хоть что-то, что даст возможность двигать дело дальше. Потом выбирают сотрудника из ближайшего окружения неугодного бизнесмена, угрожают ему следственным изолятором. Если он пугается, то может дать какие угодно показания. И уже с этими показаниями окончательно “топят” руководителя, а потом по такой же схеме – и собственника.
Адвокаты при этом обычно пребывают в абсолютном неведении. Да и прокурор видит только то, что ему выдает следователь. Даже если адвокат приносит следователю документы, которые полностью опровергают первоначальную “преступную” версию, то тот по закону имеет право приобщить документы к делу. Но может и не приобщить: обязанности такой нет. И это нужно менять на законодательном уровне.
Прокурор увидит материалы защиты только тогда, когда их приобщит к делу суд. Но судья к тому моменту может оказаться в ловушке предыдущих судебных решений, в том числе своих собственных. В итоге просто так человека отпустить нельзя, иначе надо расследовать подлог и должностное преступление со стороны тех, кто “шил дело”. Нужно исключить ситуацию, когда человек полностью находится в руках следователей до тех пор, пока не признается в том, что от него требуют. В том случае, когда речь идет о ненасильственном преступлении и гражданин общественно неопасен, он не должен помещаться в следственный изолятор.
Что можно сделать? Во-первых, нужно четко переписать правила игры. Если судья видит, что материалов для обвинения нет или дело откровенно сфабриковано, нужно проводить расследование и объективно наказывать фальсификаторов. Во-вторых, нужна большая судебная реформа, ротация кадров на всех ключевых должностях, чтобы исключить сращивание с криминалом.
Пару лет назад бизнес-омбудсмен Борис Титов сказал, что Ростовская область – чуть ли не антилидер по части незаконного уголовного преследования бизнесменов. Согласны ли вы с такой жесткой оценкой?
Александр Хуруджи: Везде в стране примерно одинаковая ситуация. Фальсификаций больше в богатых регионах, где есть что “пилить”. На юге это, в первую очередь, Ростовская область и Краснодарский край. Также в антирейтинг я бы включил Москву, Татарстан и Санкт-Петербург. В процентном отношении Москва, может быть, выглядит благополучно, но в абсолютных цифрах количество предпринимателей, оказавшихся в беде, там очень большое. Там же и самые резонансные дела. Но есть совершенно вопиющие случаи и в других регионах. Например, дело основателя “Корпорации “Роснефтегаз” Олега Ситникова на Ямале. Бизнесмен много лет с документами на руках доказывает, что местные силовики преследуют его абсолютно незаконно, пытаясь отнять у него бизнес, причем публикует сотни убедительных доказательств и просит федеральные органы публично разобраться в деле. Но в прошлом году рейдеры все-таки отняли у него предприятие, а против него и его директоров все равно возбуждают сомнительные уголовные дела.
Несколько лет назад вы сами, будучи предпринимателем, столкнулись с незаконным уголовным преследованием и оказались несправедливо лишены свободы. И хотя в итоге были полностью оправданы, все же провели в СИЗО девять месяцев и лишились бизнеса. Решение стать омбудсменом возникло у вас после этого случая?
Александр Хуруджи: Наше электросетевое предприятие в Ростовской области создавалось как эталон, чтобы потом делать бенчмаркинг (от английского benchmark – критерий, ориентир) для электроэнергетики и смежных отраслей. Такие сетевые организации должны существовать, чтобы нынешние монополисты не могли бесконечно повышать тарифы.
А обвинение изначально было абсурдным. Нам не хотели платить деньги за работу, которую мы выполнили. Мы подали в суд и официально взыскали долги через службу судебных приставов. И тогда нас с генеральным директором предприятия обвинили в каких-то якобы махинациях и поместили меня в СИЗО. Тут же на предприятие стоимостью свыше миллиарда рублей набросились рейдеры, которые завладели нашими счетами. Эти средства, естественно, исчезли. Некоторых преступников поймали, кого-то уже посадили, кто-то еще дожидается суда. Но дело даже не в этом. Рейдеры уничтожили стратегическое, системообразующее предприятие, которое могло стать образцом для нашей страны и реально помочь экономике.
Согласно официальным данным, в России выносится менее одного процента оправдательных приговоров. Почему вас и генерального директора компании в итоге оправдали?
Александр Хуруджи: Мы были не виновны по всем статьям и жестко стояли на этом до конца, как бы следователи ни пытались надавить на нас и запугать. Конечно, была проведена серьезная юридическая работа. Еще мне повезло попасть к принципиальному и объективному судье, которая никому не подыгрывала. Вплоть до вынесения приговора мы не догадывались, каким будет решение, а это показатель высокого профессионализма. В итоге мы выиграли, а апелляционный суд затем подтвердил справедливость вынесенного решения.
В этом году вы начали работу по созданию международного рейтинга тюрем. Что это будет за сервис и для чего он нужен?
Александр Хуруджи: В рейтинг будут включены все учреждения, связанные с лишением свободы. Мы сформировали команду, которая на основе научной методологии проведет рейтинговое исследование сначала в России, а потом и в других странах. Начать планируем с Москвы. Рейтинг не ради любопытства. Люди принимают решение об инвестициях или даже об обычном отдыхе в той или иной стране на основе имеющейся у них информации о безопасности. Уверен: если бы некоторые физлица, покупающие квартиры за миллионы долларов, понимали, с чем они могут столкнуться в местном суде и тюрьме, то они туда даже на ужин бы не поехали. Такого глобального рейтинга сейчас нет, и он будет востребован во всем мире путешественниками, инвесторами, юристами, журналистами и так далее.
